Публичное покаяние Фавра перед Собором Парижской Богоматери, 19 февраля 1790 года. Лист 36 из издания «Полное собрание исторических картин французской революции»
Маркиз Тома Мархи де Фавра происходил из старинного аристократического рода, был разносторонне образован, но беден. Оставаясь всегда верным роялистом, он придерживался либеральных взглядов. В 1789 году де Фавра поначалу оказался сторонником революции, но, возмущённый разгулом черни, попытался организовать бегство королевской семьи из Тюильри. Как убеждённый роялист, он находился под подозрением и неусыпным наблюдением. Два знакомых маркизу адвоката, многократно преувеличив его деятельность, написали доносы, превратив его в организатора масштабного заговора против революции. На основании их показаний и нескольких неосторожных писем 24 декабря де Фавра был арестован. Парижские газеты сообщили, что он готовил гражданскую войну и убийство командующего Национальной гвардией генерала Лафайета.
На процессе, который длился 2 месяца, маркиз горячо и красноречиво защищал свою честь. Этот высокий и стройный, очень красивый человек постепенно завоёвывал симпатии публики, и даже парижских газет. Официальная версия «заговора Фавра» выглядела откровенной выдумкой, страсти разгорались. Но чернь, возмущённая лояльностью к аристократу, грозила бунтом. Наконец, в полночь 18 февраля суд Шатле приговорил де Фавра к публичному покаянию перед Собором Парижской Богоматери и казни через повешение на Гревской площади.
На следующий день узника в длинной белой рубахе, босиком, с непокрытой головой и верёвкой на шее вывели из Шатле и в телеге повезли к Нотр-Дам. Несколько батальонов Национальной гвардии в боевом порядке оцепили площадь перед собором. Вокруг сновала нетерпеливая толпа. Всё смолкло, когда, появилась телега с осуждённым. Маркиз де Фавра одной рукой взял горящий факел, а другой – свой смертный приговор. Он встал один перед порталом собора и звучным голосом произнёс: «Я невиновен!» Затем, как было предписано, опустился на колени и зачитал приговор.
После этого де Фавра отвезли к месту казни. Его спросили о последней воле – и он попросил записать его завещание и прощальные письма жене и сыну. Маркиз диктовал их, тщательно подбирая слова, почти четыре часа, несмотря на гневные требования охраны немедленно отправиться на казнь. Всё это время ожидавшая казни и возмущённая до ярости толпа мёрзла на площади под ледяным дождём. Закончив, маркиз спокойно объявил: «Господа, я готов».
Читать далее